Урок советского

 

Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами,

со склонённой головой, с запертыми устами.

Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране

только в том случае, если хорошо понимает её;

я думаю, что время слепых влюблённостей прошло,
что теперь мы прежде всего обязаны своей родине истиной.

 

Пётр Чаадаев

 

Вместо предисловия

 

Когда собираются старые друзья – это всегда праздник.

Когда дружбе – пятый десяток, это праздник навсегда, который можно переживать снова и снова.

И вот мы сидели и наслаждались нашим дружеским общением. Нам было о чём вспомнить, что обсудить, о чём поспорить. Но и споры наши были такими, что всегда завершались общим согласием.

А затем один из нас заговорил о советской власти, о том, как нам жилось тогда, о крахе Советского Союза. Слово за словом – и вдруг выяснилось, что дружеский круг раскололся. Какая-то недобрая тень несогласия легла между нами.

Мы попытались как-то прогнать эту тень, нам хотелось вернуть ту лёгкую, счастливую атмосферу, которая ещё недавно витала меж нами.

Но она не возвращалась – слишком серьёзным было то, что разделило нас.

 

Эта линия мировоззренческого раздела проходит сейчас по всему российскому обществу.

Мы живём в 21-ом веке, а до сих пор не имеем общего мнения по главному вопросу: что же это такое – 20-ый век – для России?

Столетие невиданных доселе свершений?.. Столетие подвига?.. Столетие неудач?

В 20-м веке Россия пережила две государственные катастрофы: в 1917 и в 1991 годах.

В начале века почти в одночасье – на исторических часах – исчезла гигантская империя, которая в предыдущие двести лет всегда была одним из главных действующих лиц мировой истории.

Исчезла Российская империя – и на её месте возникла новая: по форме демократическая страна, а по сути – тоталитарная империя, которая стала одним из победителей в самой страшной войне за всю историю человечества.

Снова Россия – как ядро Советского Союза – решает судьбы мира, является одним из главных игроков мировой политики.

И вот на рубеже 90-х годов это огромное государство – тоже в очень короткий срок – исчезает с мировой арены…

 

Несомненно, 20-й век для большинства стран планеты Земля не был периодом спокойного развития и процветания. Чего стоят две мировые войны, которые нанесли громадный урон.

Вместе с тем последствия мировых войн и всего 20-го века для ведущих мировых держав – совершенно различны.

США, вступившие в первую мировую войну провинциальным союзником Англии и Франции, – сегодня ведущая мировая держава, первая по экономическому развитию.

Германия, наряду с Россией наиболее пострадавшая в мировых конфликтах, – в начале 21-го века – процветающее демократическое государство. Дважды потерпевшая поражение в мировых войнах, дважды заплатившая репарации победителям, Германия производит валовой внутренний продукт на душу населения в разы больше, чем Россия.

Япония во многом повторила путь Германии.

В лидерах – Франция, Англия, Италия, Канада.

В лидеры рвутся Индия, Китай, Бразилия.

Россия же – по общему мнению – числится в мировых лидерах лишь по причине наличия у неё ядерного оружия да ещё потому, что владеет огромными запасами природных продуктов.

По многим показателям Россия – в группе второразрядных, так называемых развивающихся стран.

Звучат пессимистические оценки о будущем России: население уменьшается, когда-нибудь иссякнет запас природных богатств.

Что же случилось с Россией в 20-м веке? Почему оказался так короток путь от внешнего могущества – после триумфальной победы во второй мировой войне – до нынешнего, невесёлого положения?

Вот уже двадцать как мы пытаемся ответить на этот вопрос, но ответа, который бы удовлетворил всех, – нет.

Треть населения страны сожалеет о разрушении СССР. Эта треть полагает, что Советский Союз был мощным государством, а советская власть всемерно пеклась о народных нуждах.

Вторая треть тоже сожалеет о распаде СССР как политического образования, но коммунистическую власть называет преступной, а её исчезновение – закономерным.

Последняя треть, как правило, своего мнения не имеет и черпает суждения обо всём на свете из телевизора, хотя зачастую не отдаёт себе в этом отчёта.

Ожесточённые дискуссии о нашем недавнем прошлом продолжались все 90-е годы 20-го века, продолжаются они и сейчас, в 21-м веке.

Не дерзая претендовать на окончательные ответы, автор в меру своих сил и способностей размышлял в этой книжке над этими вопросами.

А что из этого вышло – судить читателю.

 

ВЕЛИКИЕ ВЕХИ

 

17-й год – переворот или народная революция?

 

Мы опрокинули старую власть, но это

удалось нам не потому, что мы – сила,
а потому, что власть, нас гноившая, сама

насквозь прогнила и развалилась при

первом же дружном толчке.

 

Максим Горький

 

Для того чтобы разобраться в том, что случилось с Россией в 20-м веке, – в первую очередь надо понять: что такое для России события 1917 года?

Революция – или переворот?

Широкая народная революция, причины которой серьёзны и скрыты в толще народной жизни, или – столичный переворот, в результате которого власть попала в руки случайных людей и они погубили великую Россию?

 

В советское время господствовало представление о том, что дореволюционная, то есть, историческая Россия была отсталым государством.

Схема этих представлений такова. Правила Россией вырождающаяся династия Романовых. Россия была тюрьмой народов. Царизм, помещики, капиталисты, крестьяне, пролетариат. Первая русская революция – грозное предупреждение царизму. Первая мировая война (империалистическая – термин советской пропаганды) – начало конца. Февраль 17-го – буржуазная революция, октябрь – последний гвоздь в гроб старой России. После революции Советский Союз стал быстро развиваться, оставив старую Россию далеко позади. В подтверждение чего всегда приводились цифры роста экономических показателей по сравнению с 1913 годом.

 

С таким взглядом – что СССР был большим историческим шагом вперёд по сравнению с царской Россией – были согласны почти все граждане Советского Союза. В том числе и большинство тех, кто находился в оппозиции к советской власти.

На чём были основаны такие представления? На правильной информации об исторической России? На широком доступе к историческим источникам?

Конечно, нет.

Представления советских людей о дореволюционной России формировались в основном советской пропагандой. Пропаганда была целенаправленной, скоординированной, тотальной. Никакие иные альтернативные мнения относительно истории свой страны для гражданина СССР были практически недоступны. В итоге даже диссиденты спорили разве что о том, насколько Сталин исказил правильный социализм.

При этом советская историческая наука умудрялась – исхитрялась – проводить официально такую линию, что, с одной стороны, историческая Россия должна была выглядеть великим государством примерно так до середины 19-го века, но в новую историческую эпоху себя полностью изжила и, разумеется, никакое сравнение с Советским Союзом всё-таки не выдерживает.

Для обоснования этой линии и в соответствие с инструментом марксизма-ленинизма – историческим материализмом – в истории России выделялись прогрессивные классы и прогрессивные исторические деятели. Прогрессивными были Александр Невский, Иван Грозный, Петр Великий, Екатерина Вторая. Прогрессивными были и Степан Разин, Емельян Пугачёв, народовольцы. В том числе – убийцы Александра Второго, который к разряду прогрессивных причислен не был. К разряду явно отрицательных персонажей были отнесены Николай Первый (в основном из-за декабристов и Крымской войны), а также его правнук Николай Второй («кровавый» – по советской терминологии).

 

Взгляд на историческую Россию – в массовом сознании – во многом изменился в перестройку. Можно сказать, что взгляд изменился на противоположный.

Схема такая. Была великая страна, которая бурно развивалась в конце 19-го и начале 20-го века (импульс реформ царя-освободителя Александра Второго). Однако под влиянием революционной пропаганды недалёких интеллигентов-разночинцев крестьянская Россия принялась бунтовать. Не помогли даже реформы Столыпина – не успели. Мировая война дала толчок хаосу, из хаоса вынырнули большевики, которые уничтожили вполне успешную историческую Россию.

Почему случился хаос? Ясного, всеми признанного ответа на этот вопрос нет до сих пор. Пока что мы удовлетворяемся художественными определениями.

Разруха не в клозетах, в головах! – профессор Преображенский в «Собачьем сердце» Михаила Булгакова.

Каша в головах – «Красное колесо» Александра Солженицына.

 

Давайте, на минуту посмотрим на 17-ый год не из нашего, уже 21-го века, а из века 19-го.

Скажем, из 1856 года. Тогда патриотические чувства русских были унижены так, как не случалось со времён нарвского позора.

Речь идёт о поражении России в Восточной (Крымской) войне.

Впервые за 150 лет самая могущественная империя потерпела военное поражение. Русские оказались биты на собственной территории.

И кем? Французами, в чьей столице сорок лет назад русские войска чувствовали себя как дома.

Турками, которых русские бивали с завидной регулярностью.

Англичанами, своими постоянными, за исключением войны с Бонапартом, противниками-недоброжелателями. Нога русского солдата не ступала на берег туманного Альбиона, а «томми» – «осквернили» Крым и даже попытались высадиться (подумать только!) на Камчатке.

Великая Россия была вынуждена подписать унизительный мир, по условиям которого она лишалась своего черноморского флота и крепостей на черноморском побережье. Почти полвека российские императоры диктовали свои условия всей Европе (а это означало тогда – всему миру), и вот реальное влияние России в международных делах стало совершенно незначительным.

Говоря современным языком, русское общество было в шоке.

Словно шоры пали с глаз, и Россия с изумлением обнаружила себя отставшей от ведущих стран мира.

Русская армия шла в Крым – пешком, в то время как в Европе и в Америке по железным дорогам бегали паровозы.

Русский флот был всё ещё парусным, а французы и англичане приплыли в Крым на паровом флоте, у них были нарезные ружья против гладкоствольных у русских.

Шок «правды» о собственной стране – дал толчок для самых масштабных реформ в истории дореволюционной России. Русская элита середины 19-ого века нашла в себе силы преодолеть сословные и исторические предрассудки. Невзирая на сопротивление почти всех слоёв русского общества, император Александр Николаевич и его ближайшее окружение осуществили реформы во всех областях жизни – крестьянскую, финансовую, судебную, военную.

Министром иностранных дел России стал князь Горчаков, друг и однокашник Пушкина по Царскосельскому лицею. При своем вступлении в должность Горчаков произнес знаменитые слова, которые не грех и нам сегодня вспомнить: «Россия сосредоточивается в самой себе». Он говорил о наступлении «новой политической эры», которая должна выразиться в мирном курсе внешней политики России, говорил о том, что Россия не будет заниматься защитой чужих интересов, будет проводить «национальную политику».

Уже через 15 лет Россия устами своего министра Горчакова заявила о том, что не признает больше позорных условий Парижского трактата, условий мирного договора после Крымской войны. Европа была вынуждена смириться с демаршем окрепшей России, и Лондонская конференция 1871 года вернула все права России на Черном море. Дипломатический успех стал возможным только благодаря тому, что Россия 1871 года была во многом иной, нежели в 50-х годах. Всесторонние реформы сделали страну динамично развивающимся обществом, хотя отнюдь не все противоречия были разрешены.

Казалось бы, Россия развивается по верному пути, она вступила в новую эру своей истории.

Но молодая Россия ответила на реформы – террором. Террористы-народовольцы охотятся за царём. Восемь безуспешных покушений завершаются взрывами на набережной Мойки в 1881 году и смертью императора Александра.

Константин Победоносцев, обер-прокурор Синода, то есть, государственный куратор православной церкви (тот самый, который, по выражению Блока, «простёр совиные крыла» над Россией), – считал необходимым «подморозить страну», потому что она не готова к демократизации.

Сын реформатора император Александр Третий так прокомментировал слухи о том, что его отец готов был даровать России конституцию:

«Конституция? Чтобы русский царь присягал каким-то скотам?»

В 1918 году последний председатель правительства Российской империи князь Николай Голицын скажет:

«Мы должны признать, что последняя возможность, которая открывалась царской власти в России для мирного разрешения конфликта между нею и народом, конфликта, повлекшего за собой падение царизма, была устранена Александром III возвращением на старый, много раз испытанный путь русского полицейско-бюрократического абсолютизма».

На этой инерции пройдёт половина царствования внука Александра Второго, императора Николая. Только хаос первой русской революции подтолкнёт Николая к попытке поиска альтернативы.

Так на горизонте русской жизни появится фигура Петра Столыпина. Судьба отвела ему всего несколько лет реформаторской деятельности. В 1911 году он будет убит молодым террористом – по некоторым данным, не без участия охранного отделения, русской политической полиции.

Страна сползала к краю политической пропасти.

 

Обратимся к документу. Это выдержка из программы политической организации.

 

«Конечный политический и экономический наш идеал – анархия и коллективизм.

Но, признавая, с одной стороны, что партия может быть влиятельною и сильною только тогда, когда она опирается на народные требования и не насилует выработанного историей экономического и политического народного идеала, а с другой – что коронные черты характера русского народа настолько социалистичны, что если бы желания и стремления народа были в данное время осуществлены, то это легло бы крепким фундаментом дальнейшего успешного хода социального дела в России, мы суживаем наши требования до реально осуществимых в ближайшем будущем, т.е. до народных требований, каковы они есть в данную минуту. По нашему мнению, они сводятся к четырем главнейшим пунктам.

1. Правовые народные воззрения признают несправедливым тот порядок, при котором земля находится во владении тех, которые ее не обрабатывают. По народному понятию, «земля божья» и каждый земледелец имеет право на землю в том количестве, которое он своим трудом может обработать. Поэтому мы должны требовать перехода всей земли в руки сельского рабочего сословия и равномерного ее распределения. (Мы убеждены, что две трети России будут владеть землею на общинном начале).

2. Что касается политического идеала, то мы признаем, что в русском народе существует стремление к полному мирскому самоуправлению, хотя относительно междуобщинных и внешних отношений вряд ли существуют в народе одинаковые определенные воззрения. По нашему мнению, каждый союз общин определит сам, какую долю общественных функций он отдаст тому правительству, которое каждая из них образует для себя. Наша обязанность только стараться уменьшить возможно более эту долю.

3. В области религиозной в народе русском замечаются веротерпимость и вообще стремление к религиозной свободе; поэтому мы должны добиваться полнейшей свободы исповеданий.

4. В состав теперешней Российской империи входят такие местности и даже национальности, которые при первой возможности готовы отделиться, каковы, например, Малороссия, Польша, Кавказ и пр. Следовательно, наша обязанность – содействовать разделению теперешней Российской империи на части соответственно местным желаниям.

Таким образом, «земля и воля», служившая девизом стольких народных движений, служившая принципом организации при заселении тех наших окраин, куда еще не проникало влияние современного этим заселениям русского правительства, – эта формула, по нашему мнению, и теперь служит наилучшим выражением народных взглядов на владение землею и устройство своего общежития…»

 

Перед нами – программа «Земли и воли», первой в России централизованной революционной организации (из которой выделится позже «Народная воля»).

Программа принята в мае 1878 года. До революции 1917 года – 39 лет.

Прошло 17 лет реформ Александра Второго.

Россия тридцатилетней давности, поры до-крымской войны – ушла в прошлое. Нет больше николаевской холодной империи, страны, по замечанию Ключевского, ста тысяч чиновников.

Созданы местные органы власти, которым даны немалые права для ведения дел на своих территориях. Введены суды присяжных.

Бурлит, кипит экономическая, хозяйственная жизнь.

Русская армия отправляется на войну с турками по железной дороге.

Однако социальная структура российской империи, в сущности, осталась той же, что и в начале века 19 века: более 80 % процентов населения, крестьяне, либо полностью, либо частично бесправны, у них нет собственности, в массе своей они воспроизводят нищету с каждым поколением.

Да, десятки миллионов крестьян получили формальную свободу и надежду на обладание землей. Но, как и встарь, земли в собственности большинство крестьян не имеет, за землю нужно отдать выкупные платежи, либо помещику, либо государственному банку. Платежи такие, что крестьяне не в состоянии их погашать так, чтобы долг не увеличивался. Но даже если ты умудряешься это делать, распоряжение землей – не в твоей воле, потому что есть ещё и общинные порядки (передел наделов внутри общины, круговая порука всей общины по выкупным платежам и налогам, – так было проще государству в фискальных целях).

Земля остаётся по-прежнему недостижимой мечтой русского крестьянина.

Воля – обернулась обманом, потому что даже просто уйти из общины до выплаты выкупных платежей крестьянин не мог. Государство списало с крестьян долги по выкупным платежам только после событий 1905 года.

Столыпинская реформа позволила активным крестьянам выделять свои земельные наделы, но в целом изменить ситуацию не смогла – не успела. На исторических часах время старой России уже истекало.

 

Ещё одна цитата из программы «Земли и воли»:

 

Само собою разумеется, что эта формула («Земля и воля») может быть воплощена в жизнь только путем насильственного переворота, так как развитие капитализма и все большее проникновение в народную жизнь… разных язв буржуазной цивилизации угрожают разрушением общины и искажением народного миросозерцания...

Из предыдущего вытекают две главные задачи русской социально-революционной партии:

1) помочь организоваться элементам недовольства в народе и слиться с существующими уже народными организациями революционного характера, агитацией же усилить интенсивность этого недовольства, и

2) ослабить, расшатать, т.е. дезорганизовать силу государства, без чего, по нашему мнению, не будет обеспечен успех даже самого широкого и хорошо задуманного плана восстания.

Отсюда таковы наши ближайшие практические задачи.

А. Часть организаторская

а) Тесная и стройная организация уже готовых революционеров, согласных действовать в духе нашей программы, как из среды интеллигенции, так и из среды рабочих.

б) Сближение и даже слияние с враждебными правительству сектами религиозно-революционного характера, каковы, например, бегуны, неплательщики, штунда и пр.

в) Заведение возможно более широких и прочных связей в местностях, где недовольство наиболее заострено, и устройство прочных поселений и притонов среди крестьянского населения этих районов.

г) Привлечение на свою сторону по временам появляющихся в разных местах разбойничьих шаек типа понизовой вольницы.

д) Заведение сношений и связей в центрах скопления промышленных рабочих – заводских и фабричных.

Деятельность людей, взявшихся за исполнение этих пунктов, должна заключаться в видах заострения и обобщения народных стремлений, в агитации в самом широком смысле этого слова, начиная с легального протеста против местных властей и кончая вооруженным восстанием, т.е. бунтом.

е) Пропаганда и агитация в университетских центрах среди интеллигенции, которая в первое время является главным контингентом для пополнения рядов нашей организации и отчасти источником средств.

ж) Заведение связей с либералами с целью их эксплуатации в свою пользу.

з) Пропаганда наших идей и агитация литературою: издание собственного органа и распространение листков зажигательного характера в возможно большем количестве.

Б. Часть дезорганизаторская

а) Заведение связей и своей организации в войсках, и главным образом среди офицерства.

б) Привлечение на свою сторону лиц, служащих в тех или других правительственных учреждениях.

в) Систематическое истребление наиболее вредных или выдающихся лиц из правительства и вообще людей, которыми держится ненавистный нам порядок».

 

Когда сегодня читаешь этот революционный манифест, возникают поразительные ощущения.

Например, оказывается, что дискуссия о возможном развале «империи» на национальные составляющие – это реальность не только 20-го и 21-го века – но и века 19-го…

Удивительно, как подробно и толково изложены «организаторская» и «дезорганизаторская» части для задач революционного движения. И ведь всё это будет осуществлено на деле и приведет к падению империи.

Вот только на месте этой империи возникнет не союз свободных анархических образований, а другая империя, сущность которой провиделась разве только отдельными «реакционными» мыслителями и писателями, такими, как Достоевский или авторы сборника «Вехи».

 

Программа «Земли и воли» внятно сформулирована в 1878 году. Но это значит, что подобные настроения в умах многих образованных россиян бродили давно.

И ключевые слова здесь – «земля» и «воля».

Лучшие русские люди размышляли над проблемой крестьянской «земли и воли» – сотни лет.

В 70-ые годы 18-го века княгиня Екатерина Дашкова в Париже обсуждает рабство русских крестьян с французским философом Дидро. Для Дидро вопрос ясен: будь крестьяне свободными, они стали бы просвещенными и богатыми. Дашкова полагает, что сначала – просвещение, потом – освобождение, это в интересах самих крестьян.

Об этом разговоре с Дидро Дашкова упоминает в своих мемуарах, которые русский читатель сможет прочесть только накануне освобождения крестьян.

А первым, кто громко сказал о тяжёлом положении крестьянина – был Александр Радищев в своей книге «Путешествие из Петербурга в Москву». Судьба его хорошо известна: книгу запретили, автора сослали.

Вот как писал о русском крестьянине лучший русский поэт Александр Пушкин: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского унижения в его поступках и речи? О его смелости и смышлёности и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны... Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день».

А вот строки из поэмы Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»:

 

Довольно демон ярости
Летал с мечом карающим
Над русскою землей.
Довольно рабство тяжкое
Одни пути лукавые
Открытыми, влекущими
Держало на Руси!
Над Русью оживающей
Святая песня слышится:
То ангел милосердия,
Незримо пролетающий
Над нею, души сильные
Зовёт на честный путь.

 

Некрасов надеялся, что издавна летающий над русскою землей «демон ярости» уступит место «ангелу милосердия», который позовёт «сильные души» на честный путь.

Пока образованное сословие обсуждало главную проблему русской жизни – крестьянскую, сам русский крестьянин выживал как мог. Жил своей, отдельной от образованного сословия жизнью. Всё, что проросло в русскую революцию и затем, после неё – в начальный период советской власти, – уже посеяно в головах русских крестьян задолго до 1878 года.

И когда случился 1905 год, один прозорливый современник назвал события – «новой пугачёвщиной».

И вот – 17-ый год. Всеобщая растерянность и непонимание. Что происходит? Почему? Как может разваливаться прямо на глаза огромное государство – и никто не может противостоять этому разрушительному процессу?..

Миллионы крестьян, составлявшие громадное большинство солдат русской армии, бросают винтовки, уходят в деревню, а потом в рядах Красной армии приносят большевикам победу в противостоянии с «белыми армиями», которых поддерживали ведущие страны Европы и США.

Фактически, именно сознательная позиция крестьян сделала возможным политическую победу большевиков. Лозунг «Земля – крестьянам!», который большевики позаимствовали у эсеров, обеспечил им поддержку большинства населения страны. В этом смысле говорить о пролетарском характере русской революции просто невозможно. И этот факт очень хорошо характеризует уровень большевизма-ленинизма как якобы науки.

 

Итак, мы подошли к ответу на вопрос: что есть для России события 1917 года?

События 17-го года (а до того – 1905-го) – это народная стихийная революция, истоки которой – в истории России за все века. Главная причина здесь – положение русского крестьянина, его политическое и экономическое бесправие.

 

Тем не менее, возникают другие вопросы:

– почему это случилось именно в 17-ом году?

– почему так внезапно всё обрушилось?

– почему старая Россия так слабо сопротивлялась новой «пугачёвщине»?

 

Понятно, что 17-ый год – в каком-то смысле историческая случайность. Возможно, не будь войны, точка взрыва передвинулась бы вперёд на исторической оси. Тут много если: если бы выжил Столыпин; если бы на месте императора Николая оказался более волевой человек; если бы не мировая война. И т.д. и т.п.

 

А вот для ответа на другие два вопроса нам придётся отвлечься от собственно истории и ненадолго обратиться к психологии.

Сегодня любой образованный человек знает о Зигмунде Фрейде. Как известно, Фрейд определял психологию человека как следствие его сексуальности и его жизненного опыта, который и есть опыт сексуальности. Причём, все эти механизмы, по Фрейду, бессознательно управляют жизнью человека, о чём он иногда и не догадывается.

О Фрейде знают почти все, а вот о его младшем современником Карле Юнге – гораздо меньше, в основном – специалисты по социальной психологии.

Карл Юнг создал основы этой науки. Одно из главных его понятий-инструментов: так называемое «коллективное бессознательное». В отличие от фрейдовского индивидуального бессознательного юнговское «коллективное» действует в рамках широких людских масс и может формировать их сознание и определять их поведение.

 

Если мы посмотрим на события 17-го года через призму юнговского «коллективного бессознательного», то увидим многие события по-другому. Многие факты получают объяснения, действия (или бездействие) многих исторических персонажей становятся понятными.

Каким было «коллективное бессознательное» образованного сословия к 1917 году?

Яркий пример, многое здесь объясняющий – «хождение в народ» разночинцев во второй половине 19-го века. Молодые интеллигенты-разночинцы, ощущая свой долг перед обездоленным народом, шли к нему – в попытке объяснить ему причины бед и подтолкнуть его к борьбе за освобождение. Как известно, эти попытки не имели отклика в крестьянской массе, «ходоков» часто выдавали полиции как смутьянов.

Поразительный факт – помощь русских капиталистов революционерам. Фабрикант Морозов и другие помогают социал-демократам крупными денежными суммами. Горький и многие другие деятели культуры – фактические агенты революционных организаций по сбору средств. Вообще, хороший тон образованного человека – презрение к власти, поддержка любых форм протеста и реальных революционных действий. Эти настроение нарастают в русском обществе в течение многих десятилетий и достигают своего апогея в революцию.

В поэме Маяковского «Хорошо» описана встреча автора с Блоком осенью 17-го года возле Зимнего дворца:

 

Я узнал, удивился, сказал:
«Здравствуйте, Александр Блок.
Лафа футуристам, фрак старья
разлазится каждым швом».
Блок посмотрел –

костры горят – «Очень хорошо».
Кругом тонула Россия Блока...
Незнакомки, дымки севера
шли на дно, как идут обломки
и жестянки консервов.
И сразу лицо скупее менял,
мрачнее, чем смерть на свадьбе:
«Пишут... из деревни... сожгли... у меня...
библиотеку в усадьбе».

 

Эта сожжённая библиотека в имении Блоков в подмосковном Шахматове – легенда. Дом был разобран только в 1921 году, незадолго до смерти самого Блока. Библиотеку вывезли в Клин и соседние села, и она растворилась в потоке революционных событий.

Тут самое характерное – отношение самого поэта к судьбе своего гнезда. По некоторым свидетельствам современников, Блок был уверен: Шахматово и все, с ним связанное, обречено погибнуть. В этой гибели он видел необходимую неизбежность, возмездие. Умирающий Блок пишет своё «Возмездие», поэму:

 

И отвращение от жизни,

И к ней безумная любовь,

И страсть и ненависть к отчизне...

И черная, земная кровь

Сулит нам, раздувая вены,

Все разрушая рубежи,

Неслыханные перемены,

Невиданные мятежи...

 

Неотвратимость возмездия – вот то ощущение, которые явно или подспудно владело умами и душами образованного сословия. В «коллективном бессознательном» этого сословия господствовало чувство вины, не позволяющее противиться народному гневу.

Отсутствовало чувство правоты – и обессиливало «белое движение».

 

А что же – на другом полюсе русской жизни, в душах более чем ста миллионов крестьян?

В начале 20-го века – по всей России катятся крестьянские волнения. Горят помещичьи усадьбы. Ширятся призывы захватывать помещичьи земли. Столыпин, саратовский губернатор, лично ездит по деревням усмирять волнения. Уже будучи министром внутренних дел, Столыпин разъясняет всем – Думе, двору, партиям, самим крестьянам, – что передел помещичьих земель ничего не решает, потому что совокупно большая часть земли у самих крестьян – в общине.

Вот цитата из повести Чехова «Мужики»:

 

«В течение лета и зимы бывали такие часы и дни, когда казалось, что эти люди живут хуже скотов, жить с ними было страшно; они грубы, нечестны, грязны, нетрезвы, живут не согласно, постоянно ссорятся, потому что не уважают, боятся и подозревают друг друга. Кто держит кабак и спаивает народ? Мужик. Кто растрачивает и пропивает мирские, школьные, церковные деньги? Мужик. Кто украл у соседа, поджёг, ложно показал на суде за бутылку водки? Кто в земских и других собраниях первый ратует против мужиков? Мужик. Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, они страдают и плачут, как люди, и в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправдания. Тяжкий труд, от которого по ночам болит все тело, жестокие зимы, скудные урожаи, теснота, а помощи нет и неоткуда ждать ее. Те, которые богаче и сильнее их, помочь не могут, так как сами грубы, нечестны, нетрезвы и сами бранятся так же отвратительно; самый мелкий чиновник или приказчик обходится с мужиками как с бродягами, и даже старшинам и церковным старостам говорит «ты» и думает, что имеет на это право. Да и может ли быть какая-нибудь помощь или добрый пример от людей корыстолюбивых, жадных, развратных, ленивых, которые наезжают в деревню только затем, чтобы оскорбить, обобрать, напугать?»

 

Настроение крестьянской массы – обида, озлобление, ненависть.

И образованный класс хорошо ощущает ту враждебную тёмную силу, которая зреет в недрах народа.

Все процессы сошлись в 17-ом году. Отсутствие чувства исторической правоты у правящего класса – и потеря крестьянским сословием веры в бога, царя и отечество.

Некрасовский «демон ярости» победил «ангела милосердия». Историческое русское государство, основанное на многовековом бесправии подавляющего большинства, – ушло в небытие.